Один мой заокеанский друг однажды сказал: «Любой наш поэт согласился бы стать вашим поэтом».
Я спросила: «Со всеми последствиями?» Он ответил: «Да. У вас это серьёзное дело». Даже Ахматова часто повторяла фразу: «Они завидуют нашему страданию».
Но причина была вовсе не в зависти, а в непредставимости нашего опыта. Главное же, что и завидовать было нечему. В нашем страдании ничего просветляющего и в помине не было. Никакой благодати в нём не ищите: только животный страх и боль.
Я не завидую собаке, которую переехал грузовик, или кошке, выброшенной хулиганом с десятого этажа на улицу. Я не завидую людям, в число которых вхожу и я, за то, что в каждом они подозревали провокатора или стукача и даже наедине с собой не смели ни о чём подумать, чтобы ночью криком во сне не выдать себя соседям за тонкой перегородкой.
Завидовать, прямо скажу, нечему. Кто позавидует той же Ахматовой, которая не смела слова произнести у себя в комнате и только пальцем показывала на дырочку в потолке, откуда осыпалась на пол кучка штукатурки?
Был там установлен подслушиватель или нет, роли не играет. Важно, что палец указывал на потолок, а рот был зажат.
После этого говорить о зависти нелепо.
(Надежда Мандельштам, вдова поэта)
